Мы чистыми пришли 05 Сен 2014

М

Мы чистыми пришли, с клеймом уходим.

Меж нами и Тобой различья нету вроде?

Молись, Создатель, скоро страшный суд.

Мудрёный приговор тогда произнесут.

Л

Миллион кадров и буклетов

от нашего кадра «с приветом».

Оседлав лошадь в возрасте 60 лет, вот уже 15 лет Марат Бибишев ездит верхом. «Любовь к лошадям у меня в генах», – говорит он.

Ездить верхом Марат Бибишев, родившийся в деревне, начал еще в детстве. Перед войной семья Бибишевых переехала в Челны. «Всю войну, – вспоминает Марат Шакирович, – я, как и многие мои сверстники, работал на колхозных полях в тракторной бригаде. У бригадира была лошадь, и я иногда ездил на ней верхом. Но особой тяги к этим животным тогда не чувствовал». Приходилось ездить на лошади Марату Бибишеву и позже – по соседству с ним в Челнах жил председатель колхоза, и он частенько просил соседского паренька искупать свою лошадь в Каме. Затем была учеба в институте, работа, и на долгие десятилетия Бибишев о лошадях забыл. Лишь однажды что-то шевельнулось в душе. «Мы с женой и двумя детьми поехали в деревню к родственникам и по пути в Тлянче Тамак зашли в хозмаг. Там я увидел новенькое седло. Крутился-крутился вокруг него, все уже вышли из магазина, но купить так и не решился – вроде ни к чему. Неделю меня это свербило. На следующие выходные мы вновь поехали в деревню и опять зашли в хозмаг. Я уже точно решил, что куплю седло, но его уже продали…» Сколько лет прошло, а до сих пор у Марата Шакировича осталось сожаление, что то седло он не купил. «Наверное, это во мне говорят крестьянские гены», – объясняет он свое чувство.
Дед Марата Шакировича был зажиточным крестьянином. Он был глуховат – в армию его не взяли, было у него трое сыновей, а тогда наделы земли давали на мужчин. Участок земли был приличный, зерно во время первой мировой подорожало, и концу войны дед Бибишева исполнил свою мечту – купил рысистую кобылу, серую в яблоках. Рабочие лошади в хозяйстве были, а рысак – это особое богатство для крестьянина. Дед в 1924 году умер, и бабушка в коллективизацию сдала весь скот, в том числе и рысистую кобылу, в колхоз. А сбрую, замечательную, ременную, с бубенчиками, спрятала в чулане. И как-то показала ее внуку Марату.
«Когда в Челнах создали конно-спортивную школу, – рассказывает Марат Шакирович, – я был ген. директором Челныгорстроя, и мы стали ее спонсорами. Но сам верхом не ездил. Мне было уже под 60, и как-то дома я обмолвился, что когда уйду на пенсию, построю дом в деревне, куплю лошадь и петуха с курами. Эти слова слышала моя маленькая внучка Юля. Через год-два она спросила меня: «Бабай, а когда ты купишь коня?» Я позвонил директору совхоза «Татарстан»: «У тебя лошади на продажу есть?» – «Есть. Выращивали для итальянцев, они хотели купить, но что-то разладилось – отказались покупать. На мясокомбинат собираемся отправить». Я поехал выбирать. Выбрал молодую нежеребую кобылу. Планировал покрыть ее чистокровным жеребцом, чтобы получить полукровку. А конюх мне предложил другую кобылу, жеребую: «Возьмите ее – у вас сразу две лошади будет». Но я все-таки выбрал первую, заплатил тысячу рублей и уехал». Через десять дней в конно-спортивную – М. Бибишев хоть и купил лошадь для себя, но определил ее в школу, чтобы дети катались – привезли лошадь: вроде та, а вроде и не та. А через некоторое время выяснилось, что это жеребая кобыла – конюх, пожалев жеребенка, прислал-таки ее. Дети в конно-спортивной школе назвали ее Рига. И Марат Шакирович вместе с внучкой Юлей стал каждую субботу приезжать покататься на лошадях. Шестилетнюю Юлю усаживали на спокойную Ригу, а дед брал другого коня, порезвее.
С тех пор прошло 15-16 лет. Риги уже нет в живых. А Марат Шакирович часто приезжает в конно-спортивную школу и непременно привозит с собой две буханки хлеба, чтобы угостить лошадей. Год назад, благодаря М. Бибишеву, конно-спортивная школа из бывшего развалившегося свинарника переехала в новый комплекс. Строить его начали давно, но затем заморозили. «Комплекс хотят продать», – позвонил два года назад Марату Шакировичу директор школы Насим Гилязов. Марат Шакирович написал письмо президенту. Республика выделила 2,8 млн. рублей на строительство. Столько же дал город. На следующий год выделили меньше, в этом обещают дать больше. Внештатным начальником стройки стал М. Бибишев. До окончания строительства еще далеко, планов много – в том числе устроить прокат для всех желающих, открыть секцию для больных ДЦП детей, есть такой метод лечения – езда верхом. «Мы уже начали таким образом лечить детей, – говорит Марат Шакирович. – У лошадей очень сильная энергетика».
Марат Шакирович до сих пор и сам ездит верхом. «Когда я на лошади, вижу мир другими глазами, – говорит он, – глазами своих предков».
Зульфия СУЛТАНОВА.
На снимке: Марат Шакирович прекрасно держится в седле

 

Первым наставником юного дарования был тренер Олег Ильясович Игламов из 10-й детско-юношеской спортивной школы. Под его руководством Аписа прошла путь от новичка до кандидата в мастера спорта. После седьмого класса, преодолев большой конкурсный отбор (шесть человек на место), она стала воспитанницей спортинтерната в Москве, расположенного на 16-й Парковой улице, где в разное время выросло немало сильнейших шахматистов. Занималась с известными московскими тренерами Р.Кимирфельдом, М.Юдовичем.

Как вспоминает заслуженный тренер РСФСР И.Березин, «Алиса практически не бывала на учебных занятиях, все сдавала экстерном и прекрасно училась». По признанию самой Галлямовой, в стенах школы-интерната «она сформировалась как спортсменка высокого класса».

В 1982 году Галлямова стала чемпионкой российского и Центрального советов ДСО «Трудовые резервы». Успешно выступала за команду Казани на соревнованиях пионерских дружин России и СССР «Белая ладья». В 1983-1984 годах она была серебряным призером чемпионатов Татарии среди женщин, а в 1985-1986- м-чемпионкой. В 1987 году Алиса выигрывает серебряную медаль на первенстве СССР среди девушек до 16 лет в Челябинске, а затем уверенно побеждает в отборочном турнире в Железноводске.

Слава пришла к Алисе в мае 1987 года, когда она стала чемпионкой мира среди девушек до 16 лет. Выступление в австрийском Инсбруке было блестящим: набрав 10 очков из 11 возможных, она за тур до окончания представительного состязания стала недосягаемой для соперниц. А ведь на звание чемпионки претендовали 28 шахматисток. Тогда журналисты и назвали Алису «принцессой тирольского бала». Еще через год в румынском городе Темишоара она вновь становится чемпионкой мира, опередив ближайшую соперницу на два очка.

Осенью того же 1988 года в далекой Австралии Галлямова выиграла третий чемпионский титул, на этот раз в возрастной категории до 20 лет. В Аделаиде Алиса набрала 10,5 очка из 13 возможных, опередив международных гроссмейстеров Кетеван Арахамию и китаянку Се Цзюнь на одно очко.

Было ей в то время всего 16 лет. Крутые высоты шахматного Олимпа в таком возрасте покорять никому не удавалось — ни Роберту Фишеру, ни Гарри Каспарову, ни Жуже Полгар.

В 1990 году Алиса приняла участие в турнире претенденток на мировую корону в Боржоми. На грузинский курорт тогда съехались все сильнейшие шахматистки мира, в том числе и нынешняя соперница Галлямовой — Се Цзюнь. Алиса очень удачно начала турнир, одержав три победы в трех турах, обыграв не только будущую чемпионку мира Се Цзюнь (1991-1993), но и гроссмейстера Веру Ахмыловскую, выступавшую тогда уже под флагом США, а также экс-чемпионку мира Нону Гаприндашвили. Затем последовала ничья с Кетеван Кахиани. Казалось, еще немного и она завоюет право участвовать в финальном матче за звание чемпионки мира с Майей Чебурданидзе. Но турнир проходил в два круга, и Алиса в дальнейшем растеряла преимущество. В последнем туре ей необходима была победа в партии с 32-летней Элишкой Климовой-Рихторовой из Чехословакии. Это давало ей как минимум дележ первого места. Но Алиса «зевнула» фигуру в выигрышном положении и довольствовалась только ничьей.

Став Галлямовой-Иванчук, Алиса уехала к мужу во Львов, где вскоре в семье известных шахматистов родился сын, которого назвали Мишей. Но семейное счастье было недолгим.

Считается, что общие интересы сближают мужа и жену и укрепляют семью, — сказала Алиса в одном из своих интервью на страницах журнала. — У нас оказалось все наоборот. Василию не нравилось, что я шахматистка, хотя до свадьбы я вроде бы тоже играла в шахматы.

Набережные Челны по праву гордятся своими шахматными традициями. Они встали на прочный фундамент после открытия шахматно-шашечного центра «КамАЗ», ныне находящегося в ведении администрации города.

Первая встреча Алисы Галлямовой и ее тренера Александра Панченко в автограде состоялась в октябре 1989 года в шахматном клубе домостроительного комбината. Вот что по этому поводу рассказал заслуженный строитель республики и России, бывший начальник Набережночелнинского ДСК Марат Шакирович Бибишев:

— Алиса с интересом знакомилась с городом, перспективами его развития. Она дала сеанс одновременной игры любителям шахмат комбината. Беседуя с Алисой, я убедился, что титул трехкратной чемпионки мира среди девушек не случайность, а результат большого таланта, перед которым я привык преклоняться, считая, что таких людей надо беречь и поддерживать. По обоюдному решению с муфтиятом духовного управления мусульман европейской части страны и Сибири мы установили тогда юному дарованию ежемесячную стипендию в размере 300 рублей — по 150 рублей каждая сторона — в течение двух лет.

В Набережных Челнах до сих пор с теплотой вспоминают Алису Галлямову. Последний раз шахматистка посетила город на Каме в конце нынешнего мая. В городском центре детского творчества провела сеанс одновременной игры на 37 досках и все партии выиграла, хотя среди ее соперников было немало кандидатов в мастера.

Побывала Алиса на собрании землячества Актанышского района, которое проходило во Дворце культуры «Энергетик». Следует сказать, что в Актаныше, где у Алисы немало родных и близких, уже два года подряд проводится турнир ее имени — «Кубок Алисы».

В 1995 году Аписа Галлямова возвращается в Казань, где решает готовиться к первенству мира. Не все складывается удачно. Без соответствующей финансовой поддержки властей она не имела возможности участвовать в значимых соревнованиях международного ранга. Но с помощью меценатов, в первую очередь М.Бибишева, а также генерального директора «Таттрансгаза» Р.Муслимова и других вновь загорелась спортивная звезда Аписы.

В сентябре 1997 года она произвела настоящий фурор на чемпионате России в Элисте с призовым фондом в 20 тысяч долларов. В довольно сильной компании — 12 гроссмейстеров и 8 международных мастеров она была сильнейшей. Вот как прокомментировала это событие гроссмейстер Ирина Уманская: «Алиса Галлямова пронеслась по дистанции словно ураган: девять побед при двух ничьих. Триумф Алисы — плод исключительно напряженной упорной борьбы в каждой партии и бойцовский характер».

Галлямова стала истинным сюрпризом и 51-го мужского чемпионата России, проходившего в Санкт-Петербурге, где она была единственной женщиной-участницей. Ей был присужден приз «За творческие достижения». Алиса играла не просто на равных с сильными гроссмейстерами (она набрала 5,5 очка из 11 возможных), а порой интереснее многих из них.

Самый большой успех в спортивной карьере ожидал ее в Голландии в 1997 году, где решался вопрос о претендентке на матч с чемпионкой мира Жужей Полгар, проживающей ныне в США. Турнир в Гронингене Алиса вновь провела с блеском. Правда, сама шахматистка была более строга в оценках своей игры.

Но матч за право играть с чемпионкой мира не состоялся: на 15 августа в Китае была запланирована первая партия ее встречи с китаянкой Се Цзюнь, занявшей на турнире в стране тюльпанов второе место, но Алиса из-за финансовых и прочих неурядиц в России не смогла отправиться в Шеньян. В итоге матч, который должен был продолжаться 16 дней, закончился в Китае за один час (Алиса тогда предлагала половину матча провести в Казани, но ее справедливое требование не было выполнено. — Прим. ред.).

В середине прошлого года у Галлямовой снова возникли финансовые проблемы, связанные с подготовкой к чемпионату мира. И в это трудное для Алисы время снова помог М.Бибишев. Он встретился с несколькими руководителями крупных предприятий в Набережных Челнах. Они откликнулись, собрав нужную сумму. После такой поддержки Алиса в Санкт-Петербурге провела тренировочный тур с гроссмейстером А.Халифманом, участвовала затем в Нижнем Новгороде в представительном мужском турнире, провела тренировку в Казани:

— Ведущая шахматистка мира, в последние годы неизменно входящая в тройку лучших, имеет значительное психологическое преимущество перед своими соперницами, — говорит директор Набережночелнинского шахматно-шашечного клуба, заслуженный тренер России Виктор Гончаров. — Для нее характерно развитое игровое мышление в миттельшпиле. Алиса блестяще владеет инициативой и прекрасно осуществляет контригру в худших для себя позициях. Славится своим умением играть в цейтноте. Виртуозно разгадывает замысел противника и принимает нестандартные решения. Порой они бывают настолько глубокими, что соперницы не в силах распознать, откуда ждать решающего удара.

Так коротко охарактеризовано игровое кредо шахматного бойца из Татарстана в сочетании с исключительно высокой техникой игры. Но главный фундамент побед спортсменки в личности Алисы Галлямовой — это прежде всего твердый характер и большая воля к победе. С виду мягкая и уступчивая, она преображается за шахматной доской — настоящий гранит. Венгерские и китайские шахматистки считают ее своей «головной болью».

Высоко оценивают спортивное творчество Галлямовой ведущие шахматисты мира. Заслуженный тренер СССР Александр Никитин отметил, что «скромная девушка из Казани Алиса Галлямова способна принести славу татарскому народу». Экс-чемпион мира Василий Смыслов в свое время возвестил о том, что «с приходом Алисы Галлямовой рухнула гегемония грузинской шахматной школы и открылась эпоха новых молодых дарований». Во французской прессе претендентку на мировую корону окрестили «Мадам 100 тысяч вольт!» (журнал «Паризьен»).

Появление Алисы в больших шахматах не прошло мимо ценителей ее спортивного таланта. И как подтверждение тому — неоднократное провозглашение ее в качестве «мисс» турниров различных рангов.

Се Цзюнь

Сегодня в Казани откроется матч за звание чемпионки мира по шахматам между Алисой Галлямовой и Се Цзюнь. Сыграв восемь партий, участницы переберутся в Шеньян — центр провинции Ляонинь на северо-востоке Китая. Такое решение было принято ФИДЕ в связи с отказом венгерки Жужи Полгар защищать титул чемпионки мира в установленные сроки.

Предстоящий матч в Казани и Шеньяне с призовым фондом в 120 тысяч долларов станет украшением мировых шахмат на рубеже двух тысячелетий. От души желаем успеха Алисе в финальном матче!

Визитная карточка

Алиса Галлямова — международный гроссмейстер, сильнейшая шахматистка России. Трехкратная чемпионка мира среди девушек (1987, 1988 — дважды). Чемпионка России (1997), победительница турнира претенденток на мировую корону (1997), участница трех всемирных женских шахматных олимпиад в составе сборных СССР (1990, Югославия — 1-2-е место), Украины (1992, Филиппины — 2-е место) и России (1996, Армения — 3-е место), победительница командного чемпионата Европы (1993). В 1997 году стала обладательницей шахматного Оскара, присуждаемого Международной ассоциацией шахматной прессы лучшим шахматисткам года. Рейтинг ФИДЕ на 1 июля 1999 года — 2556.

РАФАЭЛЬ ЮНУСОВ ВСТРЕЧАЕТСЯ С РУКОВОДСТВОМ СТРАНЫ

Edit

Конец 80-х. В стране — разруха. В магазинах — шаром покати. Люди живут от получки до получки. Среднестатистическая зарплата — 130 руб. И вдруг в программе «Взгляд» появляется человек, который говорит, что заработал за месяц… три миллиона.
Это была бомба! В стране победившего социализма появился первый миллионер. Прошло больше двадцати лет. Он не стал олигархом — хотя мог бы. Не «сел» — хотя всё к этому шло. Пережил эмиграцию и разорение. И теперь вполне доволен своей жизнью. Во всяком случае, так кажется…

Беседовал Дмитрий Тульчинский

— Артем Михайлович, страна, насколько помню, узнала о вас из программы «Взгляд»…
— Я расскажу, как дело было. Было всё очень просто. Началось с того, что мы, кооператив «Техника», в числе прочих, обслуживали и Минюст СССР — оборудовали суды компьютерами с нашими программами. С судьями и с министерством установились очень хорошие отношения, мой заместитель, будучи членом партии, часто получал оттуда инсайдовскую информацию. А мы, естественно, интересовались всем, что происходит в области кооперации. Знали же, что вот-вот начнут сажать, что-то такое в воздухе уже витало. Организация наша была огромная, охватывавшая всю Россию, от Калининграда до Находки. У нас было 27 направлений деятельности: строительство, обучение, инновации, торговля и так далее. На меня работало порядка тысячи человек, одних юристов было 23. На январь 1989 года у нас на счёте было 79 миллионов рублей, в долларовом эквиваленте — это 100 миллионов долларов…

— Любой другой на вашем месте сидел бы тише мыши, а вы зачем-то во «Взгляд» пошли.
— Сейчас я вам всё расскажу… Приходит как-то мой зам, весь белый, и говорит: я узнал в Минюсте, что с февраля месяца все кооперативы могут тратить наличными только сто рублей в день: на скрепки, на бумагу. То есть взяли и перевели кооперативы на безналичную систему. А для нас это — смерть. Потому что рассчитаться с докерами, допустим, по безналу нельзя — они просто грузить не будут. Тогда мы в срочном порядке собрали правление и решили так: давайте каждому работнику московского офиса, а это 250 человек, начислим зарплату в 10 тысяч рублей. Потом соберем эти 2,5 миллиона, положим их в кассу, и спокойненько будем работать с наличными. Мне говорят: один из этих 250-ти напишет в прокуратуру, — и всё, конец. Тогда мы начали читать закон о кооперации 1988 года, где было написано: зарплата члена кооператива ничем не регулируется, определяется решением правления. И сделали так: мне — три миллиона, моему заму — три миллиона, второму заму — миллион, и главному бухгалтеру, чтобы не дёргалась — 750 тысяч. Все эти деньги мы собрали, положили в сейф — их хватило бы на год. Но потом мой зам заплатил партийные взносы — 90 тысяч, я — налог за бездетность — 180 тысяч.

— Неужели не понимали, что это вызовет такой резонанс в стране, что мало не покажется?
— Нет, такого эффекта мы не ожидали — тогда в СССР ещё не было публичного общественного мнения. Налог на бездетность шёл переводом через банк, и тут всё было спокойно. Вся эта катавасия началась с партийных взносов. Мой зам Толя рассказывает так. Он пришёл в партийную организацию, выложил 90 тысяч. Парторг двумя руками обнял пачки, чуть ли не пузом открыл ящик стола, сгреб всё туда. Уставился на Толю совершенно дикими глазами, и дрожащей рукой вписал в партбилет: «Зарплата за январь 1989 года — три миллиона рублей». Что произошло дальше? А дальше этот парторг позвонил секретарю партии, тот связался с ЦК КПСС. Уже через день к нам нагрянула комиссия в составе: ОБХСС, КГБ, ГРУ, Минфин — огромное количество людей. И я понял, что меня тихо-мирно подводят под статью 99 часть 3 — хищение в особо крупных размерах. А это расстрел… Вот тогда я пришёл в программу «Взгляд». Говорю своему заму: «Писаренко, пошли со мной». Тот руками замахал: «Артём Михайлович, ты с ума сошел, у меня дети в школе учатся! Вот тебе мой партбилет… — ведь откуда вся эта легенда пошла о моих партвзносах, — …можешь его показывать, только пальцем закрой фамилию». И я пошёл с его партбилетом во «Взгляд». Политковский посадил меня спиной к камерам, говорит: «Наверное, нельзя показывать ваше лицо?» А я беру и разворачиваюсь — «Мне скрывать нечего». Программа шла очень поздно, члены Политбюро видели уже десятые сны. Потом они затребовали запись, но взглядовцы предоставили им передачу, из которой многое вырезали. А что я сказал такого страшного? Рассказал, как мы заработали. А дальше заявил, что сейчас меня подставляют под расстрельную статью, и я прошу публичного суда. Если суд установит мою вину, можете расстрелять меня хоть на Красной площади.

«ГОРБАЧЁВ БЫЛ ПРОСТО ПОТРЯСЕН»

— То есть это была подстраховка некая, сознательный шаг?
— Нет. Это было первое в истории СССР публичное выступление против власти. Потому что закончил я следующими словами: а если суд признает меня невиновным, то министр финансов Гостев, который устроил мне эти проверки, должен быть лишён всех регалий и выгнан с работы за несоответствие должности. Представляете: министру СССР такое сказать! Сегодня Кудрину никто так не скажет. А я был на взводе, и ляпнул. Взглядовцы после той передачи ходили белые, боялись, что их закроют. Для Политбюро они моё скандальное заявление вырезали, но вся страна-то видела… Горбачев, будучи в Киеве, публично высказался на этот счёт. Сказал, что у нас есть «талантливые» люди, один такой «талантливый» привёз компьютеры и загнал их по сумасшедшей цене, получив огромные деньги — как такое
возможно в Советском Союзе? А дальше произошла потрясающая вещь. В Политбюро по моему вопросу голоса разделились — это мне потом Александр Яковлев рассказал, мы дружили. За меня выступил сам Яковлев, а ещё Чебриков, председатель КГБ — ни больше, не меньше; и Лигачёв, у которого сын был кооператором. Против меня были Рыжков, Пуго и все остальные. А Горбачёв ничего не мог сказать, он был просто потрясен — думал-то, дело на три минуты. И потом я получил два мешка писем, причём мнения разделились ровно пополам. Писали либо — расстрелять на Красной площади, либо — немедленно сделать премьер-министром. Среди последних были и те, кто имел вес, — директора крупных предприятий. Они и в ЦК начали письма слать: мол, какого хрена, оставьте парня в покое! Я стране принёс 10 миллиардов, а моя зарплата 500 рублей. Я тоже должен получать три миллиона!.. После чего меня начали атаковать западные СМИ: агентства, газеты, телеканалы. Американцы, европейцы — все осаждали мой офис. Послы начали приглашать на приёмы. То есть тронуть уже нельзя было… Тем не менее, проверяли нас девять месяцев. Девять месяцев кооператив мордовали самым страшным образом. Нас закрыли, все счета арестовали. Мы понесли огромные убытки, потому что порвали все договора. До этих проверок баланс кооператива был плюс 79 миллионов, после — минус 25.

— Так ваша жизнь после выступления во «Взгляде» превратилась в ад или в рай, я не понял?
— Все покинули кооператив, остался я один. Ещё бухгалтер, а остальные расползлись по своим кооперативчикам маленьким, тут же созданным. Но какие события позитивные были? На Первом съезде кооператоров, вопреки всем нажимам Совмина, меня выбирают вице-президентом Союза кооператоров СССР. А это уже была сила. Дело закончилось тем, что всё равно нас признали виновными, но до суда уже не дошло, криминала найти не могли. И я пошёл добиваться справедливости в арбитраж. Главный арбитр Советского Союза, узнав, что к нему идёт Тарасов, тут же сбежал в отпуск. А его зам Гребенников в отсутствие шефа решил дело в нашу пользу с постановлением: выдать кооперативу «Техника» 100 миллионов рублей. Была примечательнейшая встреча у него в кабинете, когда туда вызвали замминистра финансов и меня. Зам вбежал разъярённый, заорал на Гребенникова: «Вы что себе позволяете! Какой-то колбасник тут сидит! А я — замминистра, вы отвлекаете меня от работы!» На что Гребенников тихим голосом сказал: «В этом кабинете единственный человек, который имеет право задавать вопросы, — заместитель главного арбитра СССР Гребенников Валерий». И затем на полтона выше: «А ну-ка сядьте и молчите, пока я вас не спросил!» У меня мурашки забегали по спине. Замминистра замолчал. Гребенников в полной тишине зачитал постановление в пользу кооператива. Это было начало демократии, и на той волне я народным депутатом стал.

«ЛЕГАЛЬНО УКРАСТЬ ДЕНЕГ РАЗРЕШИЛИ!»

— А теперь, Артем Михайлович, давайте немножко вернёмся назад. До того, как создали первый кооператив, вы кем работали?
— Кем только ни работал. В тот момент занимал высочайший пост, был главным инженером Управления капитального строительства города Москвы.

— Какая зарплата у вас была?
— Зарплата у меня была аж 240 рублей.

— Впечатляет. Но только не по сравнению с тремя миллионами. Помните, как решили уйти с государственной должности и создать кооператив?
— Конечно. Пришёл ко мне криминальный абсолютно товарищ по фамилии Раджабов, который занимался левым бизнесом: перепродавал видеомагнитофоны, телевизоры импортные. Пришёл и с порога начал орать буквально: «Артём, ты себе не представляешь! Нам разрешили иметь печать! Если у нас будет печать, мы станем миллионерами!» Я тогда не понял, о чём он. «Ну как, — стал объяснять Раджабов, — легально украсть денег разрешили, ты понимаешь?! И это не будет долго. Мы срочно с тобой пишем устав!» Мы написали с ним устав кооператива, зарегистрировали его.

— Если товарищ был криминальный, получается, бизнес вы начали на криминальные деньги?
— Нет, Раджабов предложил кучу видов самой разной деятельности — например, копать и доставать морёный дуб в Белоруссии, а денег не дал ни копейки. Мне осталось наследство от отца — две тысячи рублей, это и был первый уставный капитал кооператива. Сначала мы открыли мастерскую по ремонту стиральных машин, потом бюро знакомств. Помню, объявление дали в одной из центральных газет, и на следующий день у нас была очередь порядка 3,5 тысяч человек. 25 рублей мы брали за услуги, за первые пять дней собрали около 100 тысяч рублей — это были огромные деньги…

— И что, кого-нибудь поженили?
— Не успели — на шестой день Моссовет нас закрыл, и мы стали рассылать людям деньги обратно, потому что иначе сели бы в тюрьму. Раджабов после этого уехал в свою Киргизию. А я придумал другой кооператив — «Техника». Почему? У меня были друзья-инженеры, которые ремонтировали западную аппаратуру. Они говорили мне: дай нам место, мастерскую, мы начнём ремонтировать видики, телевизоры — народ повалит. И мы открыли кооператив по ремонту бытовой аппаратуры.

— На чем вы заработали самые большие деньги?
— К нам как-то приехали люди из армянского отдела Госкомитета по вычислительной технике. Сказали: «Ребята, мы бы хотели продавать отечественные компьютерные программы, но не имеем прав на них. Если вы возьмёте это на себя, мы у вас, как у кооператива, будем покупать их на сотни тысяч рублей». Я пошёл в Академию наук, нашел блестящих ребят, — которые
сейчас входят в десятку лучших программистов мира — это Веселов, Чижов… Они пришли с готовыми программами, стали членами кооператива. И мы продали этим армянам программ на миллион рублей. Вы, наверное, не помните уже те программы.
«Лексикон» — это был Word советский, все на нём работали. А Чижов, допустим, тот вообще русифицировал DOS — включение любого компьютера сопровождалось надписью: «Привет! Антон Чижов». Этим ЦРУ занималось, они хотели выяснить, как это он влезает в программирование DOS… Тот миллион армянский мы не «распилили» по карманам, а стали покупать отходы цветных металлов, продавать их за границу. Ну и пошло-поехало.

«РЕШАЛ: УМИРАТЬ МНЕ ИЛИ СТАНОВИТЬСЯ ОЛИГАРХОМ»

— Да уж, в те годы деньги лежали буквально на земле — стоило лишь нагнуться. Вот только потратить их было не на что. Скажите, ваша жизнь сильно изменилась после того, как стали миллионером?
— В Советском Союзе все жили плохо. И я продолжал плохо жить, даже при тех огромных деньгах. Я не купил квартиру, жил в прежней — с двумя смежными комнатами. Я не купил дачу. Какая дача — я занят, не до того! Мой зам — тот хитрый был и умный, он начал скупать антиквариат. Потом приобрёл соседнюю на лестничной клетке квартиру, пробил дырку в стене. Спрашиваю его как-то: «Для чего тебе пять комнат? С ума сошёл! У тебя жена, двое детей — и пять комнат!»… И большинство людей, которые начали тогда зарабатывать деньги, продолжали жить с советским менталитетом. Новые русские появились позже, когда Союз уже развалился, и можно было швыряться деньгами абсолютно легально. Мы же ничего такого себе не позволяли, не покупали яхты, виллы. Попросту не умели тратить, не знали, как это делается. Зарабатывать уже научились, а тратить — нет. Помню, Внешторгбанк выдал мне золотую карточку Visa за номером три. Номер один был у Горбачёва, номер два — у Раисы Максимовны. И я пошёл в магазин «Берёзка», и по этой карточке, непонятно как, купил огромный холодильник. Это было чудо какое-то!

— Но бизнесом вы не ограничились, полезли в политику. Да так, что, как помнится, судились с Горбачёвым, «оскорбив честь и достоинство Президента».
— После того, как он меня оскорбил. В одно из наших подразделений приехал ОМОН, всех сотрудников положили лицом на пол, женщин били прикладами автоматов. Это было жуткое зрелище. Я понял, что мне надо срочно что-то делать, и, когда Горбачёв собрался ехать в Японию, выступил в защиту Курильских островов. Сказал, что, по моим сведениям, он Курилы отдаст. И ведь попал в точку, потому что Горбачёв вёл закулисные переговоры с японцами, которые предлагали за острова 200 миллиардов долларов.

— Зачем вам это надо было?
— Во-первых, защищал себя. Во-вторых, защищал свой клан кооператоров. У меня была депутатская неприкосновенность, у меня не было семьи. Мне терять нечего было кроме своей головы. После этого Горбачёв завопил, закричал. И я знаю, что был найден наемный убийца, который должен был сделать меня первым политическим трупом.

— Кто его нанял?
— МВД, Пуго. С санкции Крючкова. Тогда я должен был решать: умирать мне или становиться олигархом. Я решил не умирать, не становиться олигархом. Я решил уехать. И правильно сделал. Потому что — смотрите: с одной стороны, прокурор СССР требует снятия с меня депутатского иммунитета. С другой — мне товарищи говорят: мы знаем, что тебя хотят убить, твой убийца готовится, он выпущен из тюрьмы. За мной повсюду ездит машина наружного слежения. Ну что было делать? Конечно, я сбежал. Но сбежал не просто так, а с деньгами.

— Вы приехали в Лондон миллионером?
— Конечно. И был членом Всемирного общества миллионеров, куда входили такие люди, как Билл Гейтс, Крайслер, и со всеми я был знаком.

— Сейчас вы — не миллионер. Выходит, ваш бизнес в Англии был неудачным?
— Почему неудачным, — он был удачным до того момента, пока меня не обокрал международный аферист. А он в одночасье украл у меня пять миллионов долларов, потом я судился с ним два года и потратил ещё два с половиной.

— Это когда вы купили несуществующий банк?
— Да. Абдель Насиф этого афериста зовут, он ливанец. После меня «кинул» ещё трёх или четырёх крупных российских бизнесменов. Живёт в постоянном страхе… Вообще, как после такого люди живут? У него же семья!.. В Монако однажды он столкнулся в лифте с моим компаньоном — так просто описался, буквально брюки намочил. Тот ему: «Абдель, привет». И всё.

«Я ЗАРАБОТАЛ СЕБЕ СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ»

— Долго отходили от потери миллионов?
— На самом деле, я счастлив, что психологически мне удалось эту травму преодолеть. Как-то я беседовал с одним человеком, очень известным в России композитором, которого обокрали на полтора миллиона долларов. Он сказал: «Я чуть не умер, как ты пережил 7,5?» Говорю ему: «Да, Игорь, сначала ты сидишь и считаешь потери в «Мерседесах», в домах, в выгодных бизнесах. Потом думаешь: чего ж я дурак такой, с такими деньгами мог бы бросить работать и просто жить в своё удовольствие». Ты не спишь ночами, у тебя стресс, ты рушишь семью, впадаешь в депрессию, пьешь водку. Многие не могут преодолеть такое состояние, часто это приводит к самоубийству. У меня, слава Богу, до крайностей не дошло. Со временем я понял, что жизнь на этом не кончается, постепенно начал выздоравливать. И сейчас я абсолютно здоровый человек, мне всё равно: какие суммы, какие нули, какие потери. Главное, что мне интересно жить. Вы знаете, у меня такое событие позавчера случилось, уникальное совершенно — мою книгу в 528 страниц взяло крупное издательство, я подписал контракт. Таких книг ещё в мире не было, она называется «Тайны фрау Марии, или Пропавшие сокровища Екатерины Второй».

— И все же вернемся в Лондон.
— А в Лондоне я жил, как живут люди, которые не считают денег. Огромные счета моей жены мне приходили — я никогда не спрашивал, почему кофточка стоит 20 тысяч фунтов? Я отдыхал на лучших курортах мира, объездил 48 стран, везде жил в шикарных отелях. Ходил каждый день в казино, экспериментировал со своими методиками игры. Когда выигрывал — радовался. А потом, когда подсчитал, сколько проиграл за год — ужаснулся. То есть с одной стороны, была безалаберная трата денег. А с другой — теперь у меня друзья в Лас-Вегасе, у меня открытый билет туда первым классом из любой точки мира, с проживанием в «Вилладже» без денег любое количество дней. Вот чего я заработал. Сейчас, допустим, мне надоело с вами сидеть — сел в самолёт, и махнул в Лас-Вегас. Всё бесплатно: полёт, еда, проживание.

— Это единственное, что осталось у вас от прежней жизни миллионера?
— Нет, у меня осталось ещё светлое будущее. То, чего обещали советским людям. Это светлое будущее — американский пенсионный фонд, куда я по наивности заложил мало денег, но они уже выросли достаточно. Так что спокойно живу на зарплату. Мне не нужны теперь миллионы.

— А где вы сейчас работаете?
— Во многих местах. Я генеральный директор Института инноваций. Первый зам гендиректора компании «Энергопромсбыт». Генеральный директор компании «Ретро-М», и мы сейчас бьёмся за то, чтобы проводить лотерею на Олимпиаде в Сочи. Во всех этих местах я получаю зарплату плюс какие-то проценты от доходов. То есть сейчас я просто наёмный менеджер. Топ-менеджер.

— Ваша суммарная месячная зарплата сколько составляет?
— Я не хотел бы называть какую-то конкретную цифру. Потому что подавляющее большинство людей, 99 процентов, подумают: вот сволочь, сколько зарабатывает. А олигархам, которые были моими учениками в кооперативе «Техника» — например, Вите Вексельбергу, — эта цифра покажется смешной, он скажет: ой, бедный какой, может, ему помочь? Но я не завидую сегодня ни Вексельбергу, ни Дерипаске, ни Прохорову. Я понял, что денег надо иметь столько, чтобы покрывать свои потребности. Если вам надо яхту обязательно, самую длинную в мире, — конечно, вам нужно много денег. Мне яхта не нужна, мне нужен катер небольшой и устойчивый, с которого можно рыбку ловить — я рыбак заядлый. Когда твои потребности соответствуют возможностям — это счастье. Не придумывай себе потребностей, которых на самом деле у тебя нет. Я не придумываю. Вот и счастлив. А потом, не забывайте про моё светлое будущее. Когда соберусь на пенсию, я сделаю в американском пенсионном фонде аудит, получу свою долю. По странам, как все нормальные западные пенсионеры, уже не поеду — накушался. Я куплю себе дом в Адлере, шхуну куплю, сделаю хозяйство рыболовецкое. И буду там жить. Причём, я хочу маленький домик себе купить. Клянусь вам, 4-5 комнат, не больше…

«Витя Вексельберг в моем кооперативе проволоку из кабеля доставал»

Артем Тарасов

Первый советский миллионер

 

Автор: Петр Власов

Артем Тарасов, пионер кооперативного движения в СССР и первый советский миллионер, рассказывает о том, как можно было легально разбогатеть в эпоху перестройки.

Никакой спланированной перестройки вообще не было. А что было? Пришел к власти новый, молодой правитель, генеральный секретарь Горбачев. Тогда, кстати, анекдот ходил: «У Горбачева на щеке все время синяк. Откуда? Каждый член Политбюро подходит к нему, берет за щеку и говорит: «Ух, какой ты молоденький». Вот этот «молоденький» поехал за границу, увидел красивые западные магазины и захотел что-нибудь такое у себя устроить.
Перестраивать начали с увольнений чиновников из Госплана, Госснаба, министерств. А у нас, напомню, была тогда плановая экономика. Она предполагала, что каждый чиновник занимается каким-то своим продуктом. Например,

сидел человек — главный специалист по гвоздям в Советском Союзе. Он знал про гвозди все. И если его убрать, гвозди, фигурально выражаясь, сразу исчезали.

Потому что чиновник этот занимался контролем добычи сырья для гвоздей, изготовления проволоки, планированием, куда потом эту проволоку отправить, рассчитывал, сколько гвоздей произвести, куда вывезти и кому отдать. И когда чиновника внезапно увольняли, страдала вся цепочка. Так в конце 1980-х начало все исчезать.
И эти неожиданные исчезновения товаров побудили кого-то в ЦК КПСС сказать: а давайте вспомним НЭП, дадим возможность людям открывать маленькие лавочки, только назовем их кооперативами. Все реально началось только в 1987 году, вместе с кооперативным движением, до того были одни пустые разговоры.

Первые ласточки кооперации

У меня было кооперативное предприятие в Советском Союзе №10, появилось оно в апреле 1987-го, называлось кооператив «Прогресс». О миллионах я никогда не мечтал. Был завлабораторией в НИИ, кандидат наук. Но

ко мне пришел фарцовщик знакомый с круглыми глазами и сказал: «Артем Михайлович, разрешили иметь банковский счет и печать. Мы с вами столько денег сделаем, вы себе представить не можете».

Пришел он ко мне, потому что я был «ученый», мог написать устав и так далее. И вот мы написали устав (сами, типовых еще не было) — отнесли в Моссовет. Там нас быстренько зарегистрировали и дали печать. На следующий день мой компаньон-фарцовщик говорит: «Ну что, печать теперь есть, счет есть, что будем делать? Давай придумай что-нибудь». И как раз мне на глаза попалась рижская газета «Ригас балс», где уже появились брачные объявления — ищу мужа, ищу жену. Я говорю: «Слушай, давай откроем брачную контору».
Открыли мы ее при мастерской по ремонту бытовой техники — кооператив разрешали открывать только при каком-то госпредприятии — и дали объявление в газету. Директор этой мастерской нам сказал: «Мне очень интересно, как быстро вас посадят. Поэтому, пожалуйста, вот вам место, можете открывать брачную контору. Делайте что хотите».
Здесь надо пояснить, что в то время без прописки в Москве нельзя было найти работу. А прописку можно было получить, только женившись. Понимаете, почему к нам в первые пять дней пришло 4 тыс. человек? И каждый платил 25 руб. Всего 100 тыс. руб. на 12 человек, занятых в кооперативе. Это при средней зарплате в стране 130 руб. в месяц.
Правда, когда мы увидели эту толпу, что пришла в первый же день, скорее испугались. Надо было придумать что-то вроде конвейера. Мы запустили его уже на второй день: тратили на одного клиента менее минуты. Как он работал? Входил человек, ему выдавались анкета, которую не спеша надо заполнить дома, адрес фотографа, потом девочка вела его под руку к кассе, объясняя, что компьютер обязательно подберет мужа или жену. Человек вносил 25 руб. — и дальше, не останавливаясь, как поток в Мавзолее, выходил через черный ход…
Все было отлично, но на шестой день нас закрыли. Вызвали в Моссовет и сказали: вы открылись для того, чтобы плодить фиктивные браки. В общем,

меня собирались посадить за воровство в особо крупных размерах, но помогло, во-первых, то обстоятельство, что у нас в кооперативе значился сын генпрокурора Москвы. Был психологом из официального бюро знакомств.

А еще нас спасло вот что: каждый, когда вносил деньги, оставлял свой адрес. И вот мы сидели, целыми днями запаковывали 25 руб. в конверты и отправляли обратно людям с извинениями.
В общем, первый блин вышел комом. Но прошло с месяц, наверное, и тут мне звонит директор этой самой мастерской по ремонту бытовой техники: «Ну чего, закрыли?» Я говорю: «Закрыли». «Ну посадили?» — «Нет, не посадили». — «Тогда давай еще раз попробуй.

Пионер кооперативного движения в СССР и первый советский миллионер Артем Тарасов

Ты же инженер. На хрена вы открыли брачную контору? Это же аморально в Советском Союзе. Займись делом. У тебя есть специалисты с паяльниками?»

Я говорю: «Да». «Ну начни ремонтировать что-нибудь такое, чего мы не ремонтируем». У меня «бах!» в голове. Я говорю: «Давай». И открываем мы кооператив «Техника», который взялся ремонтировать всю иностранную бытовую технику: видеомагнитофоны, телевизоры и так далее. Тогда в СССР практически ни одной мастерской для этого барахла не было, поскольку детали не завозились.
И вот я посадил умельцев, кандидатов наук, электронщиков, в этой же самой мастерской, которые стали вскрывать японские устройства, выбрасывать сгоревшие детали и ставить на их места советские огроменные транзисторы. Как-то их впихивали туда вместе с проводами, заливали эпоксидкой, закрывали крышкой — и работала техника! Удивительно, но работала! Мастерская стала процветать. И все это длилось аж два месяца. Пока кто-то не вскрыл дома свой видеомагнитофон и не увидел эти советские транзисторы, чуть ли не лампы… В общем, он написал в прокуратуру, что мы воруем запчасти. Нам опять уголовное дело, опять у нас есть сын прокурора под боком, который нас вытягивает из этой ситуации.

Проститутки, доллары, компьютеры

В это же время я вел переговоры с Главным вычислительным центром Академии наук. Они мне сказали: «Артем Михайлович, у нас есть свои продукты программные. Но мы их не можем продавать». Гениальные ребята там работали. Например, Чижов, который русифицировал DOS. В общем, он стал членом кооператива и передал нам права на свою разработку. А я договорился с Госкомитетом по вычислительной технике, что их филиалы у нашего кооператива выкупят официально эти продукты, сделанные в Главном вычислительном центре, а потом перепродадут своей отрасли.
И что вы думаете, за месяц работы мы выручили 1 млн руб. Работая по официальным госценам!
Чижов получал от государства 120 руб., а я платил 36 тыс. руб. в месяц. Помню, как принес ему первую зарплату, завернутую в газету. Он не знал, куда их положить. Сначала засунул под ванну, потом вытащил, на антресоли закинул, потный весь.

Но мы все, если честно, были в состоянии шока, когда этот миллион образовался: было ощущение, что нас всех скоро возьмут и расстреляют. Но все повернулось иначе. Уже через полгода мы стали долларовыми миллионерами.

Эти самые ребята-программисты пришли ко мне и говорят: «Артем Михайлович, мы же делаем программное обеспечение, а компьютеров нет в России. Попробуйте завезти, а мы будем их экипировать полностью русифицированными программами, с русскими клавиатурами». И я придумал, как ввозить в страну компьютеры.

Начиналось все так: мы шли к проституткам и покупали по 3 руб. у них доллары. Выкупив $500, мы отправляли их со знакомым за границу, он приобретал на них компьютер и привозил в Россию.

То есть приходил ко мне он по цене 1,5 тыс. руб. А потом я официально продавал его по госцене 50 тыс. руб. какому-нибудь госпредприятию. Так у меня 1,5 тыс. руб. превращались в 50 тыс. руб. за два дня.
Что я делал дальше? К примеру, покупал на эти 50 тыс. руб. 60 тонн вторичного алюминия. Тогда это называлось «неликвиды». Какой-нибудь «Техснабэкспорт» составлял нам экспортный контракт, и мы через них поставляли эти 60 тонн на внешний рынок за $60 тыс. За эти деньги мы также через «Техснабэкспорт» ввозили 120 компьютеров… И так шло дальше по кругу. Продавали много чего. Медь, к примеру. Доставали сердцевину из кабеля, крутили бухты. Занимался этим кабелем у меня сотрудник по имени Витя Вексельберг, который изготовил для очистки кабеля специальный станок. Схемы были мама не горюй. Брали, к примеру, кормовые фосфаты на заводе в Воскресенске, отправляли их в Австралию через Находку, австралийцы нам оплачивали компьютеры во Франции, и мы завозили эти компьютеры. Смешно, но из-за плановой системы экономики и жесткой специализации сам «Техснабэкспорт» не мог проворачивать подобные операции. Мы же, как кооператив, могли прийти к ним со своей продукцией, и они ее за определенный процент экспортировали. Так нам удалось за полгода заработать 78 млн руб., по официальному курсу — более $100 млн. Все легально.

Первый вице-президент против премьера

Вскоре в СССР вышел закон о кооперации. В Колонном зале Кремля собрали представителей кооперации всей страны. И на этом мероприятии присутствовали люди из ЦК КПСС, которые должны были возглавить кооперативное движение. Но в зале поднялся дикий гвалт, шум. Я вылез на трибуну, сказал, что нам эти деятели не нужны, мы сами выберем себе руководство. И предложил академика Тихонова, который был автором закона о кооперации. Потом встал вопрос о заместителе. И все начали орать: «Тарасова!» Так я стал вице-президентом Союза кооперативов СССР.

Артем Тарасов, вице-президент Союза объединенных кооператоров СССР, на учредительном съезде научно-промышленного союза СССР. Фото: РИА «Новости»

В феврале 1989 года меня, как представителя Союза кооперативов, вызвали на совещание в Совет министров к премьеру Рыжкову. На нем Рыжков сразу потребовал: «Поднимите руку, кто из внешнеэкономических объединений СССР помогал кооперации торговать на Запад различными товарами». Поднимает руку глава «Техснабэкспорта». Рыжков ему: «Вы уволены». «А вам, — обращаясь к замминистра внешнеэкономических связей, — выговор с занесением и лишение премии». Вот такое начало совещания. Потом мне дают слово. И я говорю:

«Уважаемый премьер-министр, знаете, чем я отличаюсь от всех сидящих в зале?» Рыжков поворачивается на меня, говорит: «Да, чем?» — «Вы меня уволить не можете».

Это был шок. Он смотрит на своих подчиненных, на председателя Госплана, прочих и спрашивает: «Правда я не могу его уволить?» Они отвечают: «Не можете».

Как я стал легальным советским миллионером

После этого, похоже, кооператоров решили поприжать. Мы обслуживали по компьютерам Минюст, имели там свои источники. Они нам донесли: готовится закон, по которому кооперативам запрещается иметь наличные деньги в кассе в объеме больше 100 руб. в день. На что это влияло? Вся наша работа, 1500 человек приблизительно, если считать всю сеть, включая людей в портах, все оплачивалось налом.

Мы раздавали чемоданы наличных денег. То есть рушился весь бизнес на корню.

Я посоветовался с академиком Тихоновым, и он мне говорит: «Артем Михайлович, согласно советскому закону о кооперации, зарплата кооператора не ограничена ничем, кроме решения общего собрания». Так появилась идея выплатить деньги со счета кооператива в виде зарплаты и потом из этого финансировать нашу работу.
Мы собираем собрание, и оно голосует: мне 3 млн руб. за февраль, моему заму — 3 млн руб., второму заму — 1 млн руб. и еще бухгалтеру, чтобы не шебуршилась, 700 тыс. руб. Зам был партийный, ему пришлось 90 тыс. руб., 3% зарплаты, заплатить партвзносы. Я заплатил налог за бездетность 180 тыс. руб. Да и вообще, заплатили все, что можно: «Друг леса», взнос ДОСААФ, подоходный налог, чтобы придраться было нельзя. А оставшиеся деньги хотели положить в сейф, и на целый год работы нам бы их хватило. Но

на следующий день у нас появляется комиссия по проверке деятельности кооператива из 15 человек, представляющая все карательные органы Советского Союза.

КРУ СССР, Минфин СССР, ОБХС СССР, КГБ СССР, Прокуратура СССР. КРУ расшифровывалось знаете как? Контрольно-ревизионное управление. А еще — Конец Руководителя Учреждения. Когда приходило КРУ, всегда кончалось «посадкой». А мне инкриминировали статью 93, часть третья, расстрел — хищение в особо крупных размерах.
Спасли меня журналисты. Публикация появилась в газете «Московские новости». Репортер, даже фамилию его помню — Жаворонков, — написал статью. Она начиналась так: «Пришел человек в редакцию и сказал: «Смотрите на меня, я первый легальный советский миллионер». Вот откуда ко мне приклеился этот ярлык. И все это еще в The Moscow News на английском ушло.

В одной из студий телевизионного технического центра в Останкино. В эфире — программа «Взгляд». Фото: ТАСС

И началось: Associated Press, Reuters, агентство «Асахи» японское. Все ринулись в наш офис, представляете? А потом была та знаменитая передача во «Взгляде». Меня около двух часов ночи давали, взглядовцы тогда шутили: «Мы выходим в эфир, когда засыпает последний член Политбюро». И я в прямом эфире, сам не ожидая от себя такой наглости, заявил: «Вот нас сегодня давят,

кооператив фактически разрушен, все сотрудники поувольнялись, меня сажают в тюрьму, скорее всего, расстреляют.

Но я предлагаю сделать процесс надо мной публичным, открытым, по телевидению. Если я докажу, что мы не крали ни у кого денег, министр финансов СССР Гостев уходит с работы с формулировкой «Несоответствие должности». Если не доказываю, расстреливайте на Красной площади».
После передачи в редакцию «Взгляда» пришло два мешка писем. Мнения разделились ровно пополам. В одном мешке — расстрелять немедленно как врага народа, или сослать, или еще что-то, в другом мешке — сделать премьер-министром Советского Союза. Мы впервые за 70 лет советской власти разделили общественное мнение. Этого никогда не было, все всегда голосовали за. И вот это разделение дошло до самого верха, до Политбюро, где меня поддержал Яковлев, поддержал совершенно неожиданно Лигачев. И Горбачев побоялся меня просто взять и уничтожить. Тем более пошли статьи в западной прессе про «первого советского миллионера», а он очень дорожил своим имиджем на Западе. Правда, «Технику» пришлось закрыть. Все было разорено, счета конфискованы, все наши миллионы ушли в пользу государства.

Журнал Burda как главный экспортер меди

Но мы взяли и организовали новый кооператив, «Исток», который заработал уже не миллионы, а миллиарды. Здесь, если честно, использовали опыт нашего известного писателя Юлиана Семенова. Он придумал вот что.

Используя тот факт, что Раиса Максимовна Горбачева обожала журнал Burda,

Супруга Президента СССР Раиса Максимовна Горбачева, 1989 год. Фото: РИА «Новости»

он добился того, что журналу позволили зарегистрировать кооперативную внешнеторговую организацию. И одно время самым крупным экспортером меди из СССР был журнал Burda. Представляете? Вывозил ее на сотни миллионов долларов. Вот и мы пошли и зарегистрировали кооперативное внешнеэкономическое объединение «Исток».
А дальше все пошло как по маслу. Представьте, что вы советский завод по производству, допустим, нефтепродуктов. Вы не имеете права торговать с заграницей. И вдруг появляется ассоциация «Исток», и мы говорим заводу: вступайте в ассоциацию! Они вступают. Теперь продукт чей? Ассоциации. То есть мы имеем право спокойно продавать его на Запад. Так к нам вступили Министерство удобрений Советского Союза, десятки производителей сырья или товаров, «Станкоимпорт» например. И начали торговать, выстраивать цепочки…
Из-за перепадов цен внутри СССР и на мировом рынке деньги делались очень быстро. К примеру, кубометр дерева стоил 25 руб. Мы закупали этот кубометр и переправляли его в Китай. Там кубометр древесины стоил 1200 юаней, и за эти деньги вы могли оплатить труд шести китайцев в месяц на мебельной фабрике. Если мы добавляли еще кубометр, то есть 50 руб. платили, то получали мебельный гарнитур, который в СССР стоил официально 1200 руб.
Я писал письма в наше правительство, убеждал: это невероятная возможность, на этой игре цен мы можем поднять экономику России до небес. 10 или 20 руб. стоила тонна нефти, которая уходила за $180. Этим надо было воспользоваться. Не отпускать цены, как Гайдар сделал. Вы держите страну самой дешевой в мире, и к вам побежит любой инвестор зарубежный.

Получилось как всегда

Кооперация как таковая исчезла в 1991–1992 году. Никому она была не нужна. А кто пошел в новую волну бизнесменов? Райкомовские, горкомовские работники, директора собственных предприятий, которые придумывали схемы приватизации. Прежде всего ваучерную приватизацию, когда у рабочих за бутылку скупали ваучеры. Даже Ходорковский, который сейчас главный герой у нас, он же был из горкома партии и преуспел на приватизации.

Не думаю, что этого мы хотели, когда начинали перестройку. Здесь я сегодня даже ближе к Горбачеву, который говорил: надо делать все осторожно и медленно. Но получилось как получилось. В девяностые у нас был чистого разлива олигархический капитализм. Помню, сидим в 1999 году в Лондоне с Александром Смоленским в Ritz на Пиккаддили и он мне говорит: «Артем, кто тебе мешает вернуться в Россию? Давай назови фамилию. Я сейчас по телефону наберу Ельцину — и мы снимаем этого человека с работы. Снять министра финансов, хочешь? Снять председателя КГБ, хочешь? При тебе, прямо сейчас. Если они тебе мешают, ты мой друг, приятель, я хочу, чтобы ты вернулся. Ну назови министра». И это не позерство. Думаю, в самом деле он мог так сделать.

«Все было шершавое, правильное и честное»

---

Как перестроечное кино выполняло роль психоаналитика

«Народ травился и проклинал тех, кто ввел сухой закон»

---

Насколько эффективным был сухой закон во времена перестройки

«Это тот человек, с которым я могу вести дела»

---

Интервью с экс-советником Маргарет Тэтчер о перестройке Горбачева

«СССР разрушил себя сам»

Джек Мэтлок

Посол США в СССР рассказал о «перестройке» Горбачева

«Перестройку могла спасти либерализация цен»

---

Решение Горбачева пустить вперед политическую либерализацию, а не экономические реформы, было фатальной ошибкой

«СССР казался вечным»

---

23 апреля 1985 года на апрельском пленуме ЦК КПСС впервые было произнесено слово «перестройка». Была ли изначально перестройка обречена на провал?

Один отзыв на «Мы чистыми пришли»

1. ГУЗЕЛЬ
   25 Мар 2016 в 8:24 дп

   ВЛАДИМИР АНТОНОВИЧ, ПОЖАЛУЙСТА, НАЧНИ ПИСАТЬ СОБСТВЕННУЮ БИОГРАФИЮ И СВЯЗЫВАТЬ ЕЕ СО ВСЕМИ ФАКТАМИ И ЛЮДЬМИ, КОТОРЫЕ ДО СИХ ПОР ТЕБЯ ТАК ИНТЕРЕСУЮТ.

Ваш отзыв

Смотрите также

Все права защищены © 2024 otsedarim.ru. Персональный сайт

Thanks: Lifestar